Христиане должны иметь телесные труды, но чтобы они не были от многопопечения и сребролюбия, и не препятствовали духовному деланию. Нельзя не отметить, что у одних людей таких трудов достаточно много, т.к. это и рабочие и домашние труды (чаще такая нагрузка у женщин), у других – только рабочие труды, у третьих – нет рабочих трудов, а есть только домашние (и ни также бывают в разной мере: одно дело, когда человек живет один, а другое – с семьей). Исходя из этого, также следует, что у одних людей больше свободного времени, а у других – меньше.

Есть и еще один нюанс: у некоторых людей нет свободного времени не только потому, что они много работают, а и потому что, все имеющееся свободное время, они проводят в разного рода развлечениях (клубах, кафе, гостях, кино, занятии спортом, просмотре телевизора и т.д.). Т.е. в их жизни достаточно праздности (или как говорят, отдыха), а не только трудов. Кстати, это очень распространенный образ жизни многих людей, например, женщина работает на работе и дома, а свободное время (конечно, уставшая) проводит возле телевизора или компьютера. А мужчина, например, работает на работе, а свободное время проводит с друзьями в кафе или у того же телевизора. И в таких случаях, во-первых, нельзя говорить, что нет свободного времени, потому что много работаешь, – отдых все-таки есть. Во-вторых, некоторым людям нужно упорядочить свои труды и определить не многопопечительность ли или сребролюбие ими движет. В-третьих, некоторым нужно упорядочить свои привычки, связанные со свободным временем.

О том, что люди могут увлекаться многопопечением и от этого очень уставать, мы уже говорили в разделе 4.3. «О том, что телесная усталость нередко бывает от многопопечительности или неправильной организации труда». А сейчас только напомним, что христианское учение говорит, что многие наши дела – это пустоделие и суета.

Феофан Затворник (Что есть духовная жизнь…, п.7): «Сколько времени проходит у нас в безделии и пустоделии: шатаемся — туда и сюда, сами не знаем для чего; делаем и переделываем, не умея дать здравого в том отчета; идут у нас начинание за начинанием и дело за делом, но из всего выходит только толкотня – суета».

Также святые отцы говорят, что есть разного рода дела: маловажные, нужные, важные и т.п. И христианин должен это четко понимать для того, чтобы не потратить бесполезно время своей жизни.

Платон Митр. Москов. (т.13, Слово в 1-ю неделю Великого поста): ««Всему есть время» (Еккл. гл. 3, ст. 1), говорит Соломон… Время есть различным для человеческой жизни потребным действиям; и действиям хотя безгрешным; но из коих одни суть низки и маловажны; а другие нужны и превосходны. Например, землю орать, дом строить, пищу приготовить, и прочие подобные, хотя суть действия для человеческой жизни потребные, да и безгрешные: но ни как они не суть столь важны и превосходны, как просвещать разум знанием закона и должности своей, как предстать алтарю на служение Владыке живота и смерти, как душу свою освятить соединением любви с Богом, и жертвовать собою каждого и общему благу. Сии действия не только суть важнее и превосходнее прежних; но притом они суть их основанием. Ибо без них человек более будет походить на животное бессловесное, нежели на человека; и без них или никакого не получит успеха, или их употребит не в пользу себе, а во вред. И так хотя всему есть время: но благоразумие и справедливость требует, чтоб мы, уделяя время на дела низкие и маловажные, не позабыли бы время уделить на дела нужные и превосходные. И поелику таковые дела суть важнее и превосходнее, то, казалось бы, что для отправления их надлежало бы уделить большую часть времени жизни нашей. Кажется, как бы тому статься, чтоб мы более времени употребляли на дела единственно к жизни сей принадлежащие; а меньше времени уделяли бы на просвещение разума и на украшение души добродетелью, яко на такие действия, коими не токмо временное блаженство утверждается, но и вечное имиже приобретается? Хотя мы к несчастию своему каждый день сие и на других и на самих себе видим. Но пусть оно будет так! Оные дела хотя единственно к сей жизни принадлежат, и суть сами собою низки и маловажны: однако по крайней мере суть безгрешны. Но что уже сказать о том времени, которое изнуряем мы на разорительные игры, на охоты, на суетные зрелища, на пустословие; а иногда и на пересуждение других и на умыслы злотворительные? Как может не покрыться стыдом и бесчестием лице наше, когда помыслим о толикой трате дражайшего времени; да еще упуская нужнейшие и полезнейшие действия; а упражняясь в одной суете, не только неполезной, но и вредной».

А вот как говорит Никодим Святогорец о многопопечении, как одной из сетей диавола.

Никодим Святогорец (Поучения, Две сети диавола): «Множество различных сетей ставит диавол, чтобы уловить в них человеческие души и подтолкнуть их к погибели. Двумя из них являются праздность и многопопечительность. …Как праздность, так и многие дела, попечения и хлопоты порождают много зла. О них сказал Господь, когда говорил о тернии, подавляющем семя Божественных заповедей и препятствующем возрастанию всего прекрасного и доброго: «а упавшее в терние, это те, которые слушают слово, но, отходя, заботами, богатством и наслаждениями житейскими подавляются и не приносят плода» (Лк. 8,14). Эти люди, когда настает время молиться, идти в церковь и причащаться Святых Тайн, не имеют на все это времени. Они все — в работе. Как только оставят одно дело, сразу же принимаются за другое, но вот чтобы почитать что-нибудь полезное для души — это им некогда. Они похожи на веревку, завязанную на тысячу узлов, которые никогда не будут развязаны. И таким способом диавол держит у себя в плену тех, которые, может быть, и хотели бы уйти из его рук, но не находят пути, которым могли бы бежать. А диавол все ниже и ниже приклоняет их к земле, подыскивая для них все больше разных дел и забот так, чтобы у них не было времени не только делать добро, но и думать о нем. Так ежедневные заботы и дела становятся сетями, которые держат людей, пригибают их к земле и доводят до такой степени помрачения, что в них не остается и следа благочестия. Впрочем, если бы у них и оставалось немного времени, они и его употребляли бы на свои дела. С ними бывает то, что случается с охотниками. Даже когда охотники спят, им снится, что они бодрствуют — охотятся на птиц и зверей, которые то убегают от них, то попадают в их сети. Тело их покоится в кровати, а воображение — в лесах. То же бывает и с теми, кто одержим многопопечительностью. Они стоят в церкви и произносят устами слова молитв, а в это время их ум бродит то здесь, то там, погруженные в житейские дела: как бы их лучше сделать. Они мыслями в том, как бы сделать одно дело, закончить другое, а для души времени не остается. Несмотря на то, что тело их находится в храме, их ум — на улицах. Даже когда они уснут, их мысль будет перебегать от одной работы к другой».

А вот поучение о том, что многие житейские попечения не оставляют сил и времени для духовных занятий, и более того: «если ты раб житейского попечения: то не можешь в тоже время быть рабом Божиим».

Филарет Дроздов (т.2, Слово в Церкви Пресвятыя Богородицы в честь иконы Ея Смоленския…): «Житейское попечение развлекает и смущает. Посмотрите на Марфу. Христос в ее доме, – Тот, для Которого множество народа бегало по селениям и по пустыням, чтобы увидеть Его, или услышать слово Его, – Тот, Которого «многие пророки и цари желали видеть, что вы видите, и не видели» (Лук. 10, 24), … для Марфы близок, видим, слышим. Но что Марфа? Радуется ли о Нем? Наслаждается ли Его лицезрением и слышанием глаголов его? – Едва ли! У нее совсем иное занятие, иные чувствования; она думает и заботится о муке и елее, о хлебе и рыбах; Христа как будто нет для нее. «Марфа же заботилась о большом угощении» (Лк.10, 40) Наконец негодование на сестру, не разделяющую сей заботы, обращает ее ко Господу: но и то для того, чтобы чрез Него не уменьшить, а увеличить сию заботу и сие развлечение. «Подойдя, сказала: Господи! или Тебе нужды нет, что сестра моя одну меня оставила служить? скажи ей, чтобы помогла мне». Христианин! знаешь ли, что Христос, если еще не посещает тебя действительно, по крайней мере стоит у врат твоих, и ожидает, чтоб ты принял его в дом свой! Если нам не веришь в сем: «Се, стою у двери и стучу: если кто услышит голос Мой и отворит дверь, войду к нему, и буду вечерять с ним, и он со Мною» (Апок.3, 20). …Как же случается, что Он стоит при дверях, а мы не видим; Он стучит, а мы не слышим? Точно также, как подобное сему случилось с Марфою. Житейское попечение влечет нас от предмета к предмету, от занятия к занятию, от заботы к заботе; и как оно большею частью не бывает, и почти не может быть так успешно, как бы мы желали: то неудача смущает нас, недостаток помощи, или препятствие от других раздражает; желания и страсти шумят, как ветры, как волны; мы мятемся всуе; волнуемся на свою погибель, и в сем обуревании не примечаем кроткого присутствия, не слышим тихого гласа вожделенной и спасительной благодати. Житейское попечение затмевает ум от истины. Таковое затмение ума обличает Господь в Марфе, когда сказует ей, что едино есть на потребу… Не поняла сего пекущаяся о мнозе: и не поняла по тому самому, что пеклась о мнозе, что привычка житейским заниматься, и о житейском заботиться, как свинец, отягчала крило ума, и не допускала вознестись к духовному разумению. Не так ли некоторые и между нами, христиане, хотя и бывают под одним кровом с Христом, как то бывает по истине во храмах Его, хотя почти видят его в таинстве, хотя слышат Его в Евангелии, не умеют однако толикими благами пользоваться и наслаждаться? Евангелие для нас довольно непонятно; таинство весьма закрыто; молитва утомительна. Не знаем, как находят в Евангелии Божественный свет, в таинстве Божественную силу, в молитве Божественную радость, блаженство и самое небо. И почему не дается нам духовный разум и чистое созерцание? – Потому, что житейское попечение связует наш ум, обременяет его тяжкими земными помыслами, покрывает его мглою нечистых страстей и чувственных желаний; из орла, которому бы надлежало в чистом воздухе зреть на Солнце истины, превращает в крота, роющегося в земле и в прахе дел земных, бесполезных для духа. Житейское попечение обессиливает волю в избрании лучшего. Мария благую часть избра, глаголет Господь; избрала же она то, чтобы седши при ногу Иисусову, слышати слово Его. Как не избрала и другая сестра сей благой части? Разве не желала она приблизиться к Иисусу? Но сие желание оказалось в ней еще прежде, нежели в Марии, когда Марфа прият Его в дом свой. Почему же одно семя желания неодинаково произросло и принесло плод? – Потому что в сердце Марии оно росло свободно: а в сердце Марфы заглушали оное плевелы житейских попечений… Волею духа стремилась она ко Господу, и привлекала Его к себе; но склонностью к житейскому отвлекалась от духовного Ему благоугождения к телесному служению, и не достигала близости к Нему благодатной. Можно и во всякое время и повсюду примечать, как различно в различных душах действует желание благодати и спасения, соответственно тому, бывает ли оно в них полное, свободное и единичное, или в действии своем разделяется, воспящается (задерживается в движении), ослабляется каким-либо желанием земной природы и склонностью житейскою. Видим людей, которые в продолжение многих лет все только начинают дело спасения своего, а не совершают оного; долго ищут Бога, и не находят; видят некоторую зарю благодати над собою, и не могут дождаться дня ее, озаряющего сердце. От чего сие? От того, что начинают дело спасения, но, по пристрастию к земному и житейскому, не совсем оставляют дела погибели; ищут Бога, но не хотят лишиться тварей; ждут утешения благодати, но не хотят расстаться с утешениями растленной природы. Видим напротив и таких, которые позже других приступают служить Богу, но более в том успевают. …Посему слово Божие сильно восстает против смешения житейских попечений с желаниями духовными, столь обыкновенного, к сожалению, между нами. «Никто, — говорит Оно, — не может служить двум господам» (Мф. 6, 24). Итак, если ты раб житейского попечения: то не можешь в тоже время быть рабом Божиим. «Ибо где сокровище ваше, там будет и сердце ваше» (Мф. 6,21). Итак, если твое сокровище – то, чего ты желаешь, о чем печешься, что любишь, находится на земли: то не думай, чтобы сердце твое нашлось на небеси у Бога. «Никакой воин не связывает себя делами житейскими, чтобы угодить военачальнику» (2 Тим. 2, 4). Итак, если ты внутренне привязан к чему либо житейскому: то не прельщай себя мыслию, что ты угоден Вождю Христу, победителю мира. Отложим, христиане, бремя, которого тягость, может быть, не довольно знаем, потому что ходить без оного не испытали; отложим бремя житейских попечений. В обыкновенных делах и упражнениях жизни отложим попечение излишнее, суетное, заботливое, происходящее от неумеренных желаний, от неосновательного суждения о вещах, от недостатка веры в Бога и надежды на Его провидение. А когда особенно призываемся к делам Божиим, к молитве, к упражнению в слове Божием, к духовным подвигам для обретения благодати Божией, – всякое ныне житейское отложим попечение».
Обращаем внимание, что христианство не призывает отложить все попечения, а говорит только об их упорядочении. К тому же многопочительность и труд разные вещи.

Дмитрий Ростовский (Поучение на день памяти девяти мучеников Кизических): «Не труд отнимает Господь у людей, вводя праздность, но запрещает излишнее житейское попечение».

Феофан Затворник (Толк. на посл. 1 Тим. 5,14): «Лучше им дом строити… (быть госпожами в доме и держать строго добрые по дому порядки),—то есть иметь попечение о своем доме и нести труды и работы по нему, чем, ходя по чужим домам, болтать и проводить время в праздности. Но опять и дом устрояя, не сластям житейским предаваться должно, но так вести домашние дела, чтобы, при всем попечении о них, не вредить душе».

Платон, Митр. Москов. (т.10, Слово на день Казанския Богородицы): «Такового учения в свете не было, чтоб о житейских нуждах никакого не иметь попечения: да и быть не может. Ибо без пищи, пития, одежды, без пристанища обойтись мы не можем. Все сие надлежит снискивать трудом, который Самим Богом предписан и благословен; так как праздность есть мать недостатков и пороков, и Богом и истинною осуждаемая. Но не может же быть и таковое учение которое б предписывало: единственно думай о пищи, о питии, об одежде, и об одних выгодах телесных; а прочее все пренебрегай: не помышляй ни о просвещении разума, ни о исправлении сердца, ни о всем том, что честность и добродетель составляет. Сие нас от животных бессловесных, единому чреву работающих, ничем бы не отличило; и горе миру с таковым учением!».

Иоанн Златоуст (т.8, ч.1, беседа 44): «…не печься не значит не трудиться, но – не привязываться к вещам житейским, т.е. не заботиться о покое на завтра, но считать эту заботу излишнею. Можно и трудиться и не собирать ничего на завтра, можно и трудиться и ни о чем не печься. Попечение и труд не одно и то же. …Надобно знать время (для труда), и времени, определенного для слушания (слова Божьего), не употреблять на дела плотские».

Как видим, здесь речь идет о людях, которые постоянны что-то делают по дому, устают и у них не хватает времени ни на молитву, ни на духовное чтение, ни на уединение. Если это христианин, то он еще выделяет время на посещение храма, но дома зачастую у него уже не хватает времени на духовные занятия…

И если у кого-то после этих словах все же возникнет вопрос типа: как это не заниматься домашними делами? или что-то подобное, то, к сожалению, это говорит о том, что эта душа не постигла смысла жизни, который не в чистоте дома, а в чистоте ума, воли и сердца, и душа не знает христианских истин, которые говорят об удалении от многопопечительности, потому что она рождает постоянное внутреннее смятение мыслей и желаний, что не дает находиться ни в молитве, ни в памяти о Боге.

Василий Великий (Письма, п. 285): «…люди, сильно предавшиеся житейским попечениям, подобно откормленным птицам, понапрасну имея у себя крылья, влачатся по земле вместе со скотами».

Иоанн Златоуст (т.2, ч.1, О статуях беседа 2): «Заботящиеся только об украшении своего дома, богатые только внешними благами, нерадят о внутренних благах и не обращают внимания на то, что душа их пуста, нечиста и покрыта паутиной».

Тихон Задонский (т.5, Письма посланные, п.1): «Первое дело христианина и самое нужное — спасение его. Потому всегда и везде первое у него старание должно быть о том. Хозяйство и все, что относится к миру сему, последнее у него дело есть, потому и старание о том должно быть последним, а самое первое — о душевном спасении, потому что все от него отойдет, но душевное спасение не отойдет никогда, если его получит».
Что же касается времени занятиями богоугодными делами, то для трудящихся Господь определил воскресенье.

Платон Митр. Москов. (т.13, Слово в 1-ю неделю Великого поста): «…Бог, ведая немощь нашу и снисходя оной, определил шесть дней делать, и в них совершать все житейские дела наши; а один из семи дней отделил и освятил единственно для служения своего. Он есть Господь времен, и распорядитель и дел наших и судеб: однако поступился шестью днями нам; а один только день предоставил самому себе. …Видна здесь промысла его премудрость. Она знает, что мы вдруг совершенными и святыми стать не можем. Почему за довольное почитая, чтоб в прочие дни хотя б не творили мы дел греховных: определила, дабы седьмой день… препровождали наиболее в делах духовных, приходили бы в большую меру и возраст добродетели; и не довольно, чтоб уклонялись от зла, но творили бы и благое. А притом ежели бы в течении духовном с пути заблудили, паки в сие святое время собрали бы свои мысли и силы, и обратились на путь правый… Седьмой день в тех же делах проходит, в каких и прочие дни: или еще и в худших. Ибо превратно толкуя, что день седьмой есть день покоя, заключаем, что якобы сей покой есть покой тела, а не души. Сей день есть день покоя, но чтоб то есть упражнением в деяниях Боголюбезных успокоить душу от волнения и смущения страстей и забот житейских; а не для того, чтоб успокоить тело праздностью, играми, увеселениями, и чрез то отяготить душу».

Источник

(125)