Недавно брала интервью у известных, публичных людей и просто очень хороших родителей. Тема была — физическое наказание детей в семье. Можно ли родителю шлепнуть ребенка и как не увлечься и не повредить этому маленькому и зависимому от тебя человечку — физически и морально? Как добиться своего, не нанося своему чаду Продолжить чтение
(19)
Подходил к концу второй послевоенный 1947 год. Война закончилась, но военная промышленность продолжала работать с прежним напряжением. Будущее после фултоновской речи Черчилля с угрозами в адрес СССР сулило нашей стране мало хорошего. Начиналась холодная война, которая в любой момент могла перерасти в войну горячую. Как говорится,
Есть множество вещей, которых люди боятся. И множество вещей, причиняющих нам боль. Но ничто не сравнится в этом отношении со смертью. Человек ощущает боль, испытывает страх не только тогда, когда помышляет о конечности собственной жизни или сталкивается со смертью лицом к лицу. Он не может равнодушно думать
Ее окружало особое воспитание, и душа ее рано, очень рано ощутила желание не отдаляться от Бога мыслью ни на йоту. Через узкие врата незримого для людских глаз подвижничества Она вошла в простор открывающихся тайн. Ей была подарена сладость особого Материнства. Ей была подарена прижизненная неизвестность
Один мой знакомый, многодетный отец, сказал мне, когда у меня родился второй ребенок: «Двое детей — это то же самое, что… пять». В смысле, когда ребенок в семье не один, уже не важно, насколько он не один. Отношения внутри семьи начинают выстраиваться особым образом при любом количестве детей больше одного. Такова была
Многие думают: интеллигентный человек — это тот, который много читал, получил хорошее образование (и даже по преимуществу гуманитарное), много путешествовал, знает несколько языков. А между тем можно иметь все это и быть неинтеллигентным, и можно ничем этим не обладать в большой степени, а быть все-таки
Когда святитель Игнатий Брянчанинов был уже в преклонном возрасте, был тяжко болен, он размышлял примерно так: «Кем я являюсь? Являюсь ли я существом и могу ли сказать, что подлинно существую, когда я понимаю, что какое-то одно мгновение — и меня уже не будет в этом мире? Или я просто явление этого мира? Нет, я что-то большее, потому что
Я часто сталкиваюсь с этим риторическим вопросом: «Почему это я должен слушать священников и епископов? Они тоже грешные люди!» Что же, вопрос «А зачем мне слушаться Церкви?» упирается в другой вопрос — а зачем я вообще живу? Зачем я делаю то или другое? С чисто внешней, правовой точки зрения я
Ничто так не делает сердца сокрушенным и души смиренной, как уединение разумное и молчание от всех. Ничто другое поистине так не расстраивает состояния безмолвия и не лишает Его божественной помощи, как следующие главные страсти: дерзость, чревоугодие, многоглаголание и суетная забота, надмение и госпожа страстей
Наверное, каждому из нас в детстве — возможно, даже неоднократно — приходилось сталкиваться с таким опытом: мы разбираем какой-то механизм, допустим, старый будильник, потом собираем и видим, что какая-то деталь оказалась лишней. И непонятно, куда её вставить, на каком месте она находилась прежде,