Публицист и богослов Александр Ткаченко дал одной своей статьей о церковных Таинствах великолепный заголовок: «Всё Таинство становится явным». И действительно. Тот, кто впервые переступает порог Церкви, почти наверняка сразу слышит о Таинстве покаяния, об исповеди, или о Таинстве Причастие. И слышит о том, что именно участие в Таинствах — это своего рода водораздел между ожиданием на пороге Церкви и полноценным погружением в церковную жизнь. И даже услышит досужие разговоры из серии: «Он человек церковный, он исповедуется и причащается…»
И тут мы вправе удивиться: почему сердцевина церковной жизни — Таинства — уже на уровне термина отсылают нас к тайне. Один из возможных ответов — таков. Таинства — это встреча человека с Богом: прямая, личная, и что важно — вещественная, осязаемая. Вода в Таинстве Крещения, масло в Таинстве Миропомазания, хлеб и вино в Таинстве Причастия и так далее. И как такая встреча происходит — тайна. Но тому, кто хоть раз переживал ее, не придет в голову усомниться, что за этой тайной, за этим Таинством — стоит подлинная реальность. Встреча с Богом, конечно же, происходит в первую очередь у человека в душе, но также эта встреча может происходить и в контексте земного материального мира. Не вместо, но вместе. В причудливом соединении осязаемого и невидимого. В удивительном соприкосновении неба и земли. И возможность для этого соприкосновения открывает Церковь. Потому что она — и есть небо на земле.
И тем не менее факт наличия Таинств ставит много вопросов. Как связаны внешние формы совершения таинств с их внутренним содержанием? Почему нельзя просто общаться с Богом в душе и нужны какие-то как бы дополнительные механизмы для такого общения? Почему Таинств именно семь, а прочих разнообразных обрядов и чинов в Церкви намного больше? Ответы на эти и другие вопросы будем искать сегодня вместе с духовно опытными пастырями.
(28)